|
Постановка: театр комедии имени Н.П. Акимова Режиссер: Татьяна Казакова
В ролях: Ирина Мазуркевич, Дмитрий Лебедев и другие
8 Сентября 2015
Не новость, что слава
Дюрренматта одним махом преодолела
океан. «Визит дамы» ставил в Соединенных
Штатах Питер Брук. Эта пьеса была
поставлена в Советском Союзе, Польше и Италии. Выше любви стоит другое чувство — удовлетворенная месть
(Георг Эверс). Объявился вдруг этот идеологический, психологический и
художественный «феномен» на театральной сцене в спектакле Татьяны
Казаковой «Визит дамы». И, видимо, есть
на то причины. Месть, в какой-то степени стала
визитной карточкой эпохи, и говорит об урбанистических джунглях враждебным гуманизму языком больше, чем любые статистические
выкладки или какие-нибудь опросы общественного мнения. Драматический контекст пьесы
— месть — это блюдо, которое
нужно подавать холодным оказался едва ли не лишним винтиком театрального
механизма, направленного на конкретные художественные цели режиссера:
представить метафору грустной
современности.
Что же касается изящного, по этой части на главную роль был
вновь приглашен, всегда востребованный в театре комедии имени Н. П. Акимова,
художник-постановщик Эмиль Капелюш. И сотворил видимый мир, в данном случае –
мир Сатаны. Совместно с художником по свету Игорем
Фоминым.
Образ Гюлена - это
жадность, которая приводит к бедности, жизнь горожан - погоня за деньгами, и, соответственно, благополучием, приобретенным за деньги. Жадность
люмпенов в борьбе за мнимую нравственность придает основному конфликту
«быть или казаться» дополнительный колорит.
Жизнь этих персонажей соответственно
дает нелепый крен, отсюда -
накренившийся помост, люк - привет от
Дьявола. Этот инфернальный мир раскладывается на вещи. На сцене
по мере надобности появляются предметы (чемоданы, газеты, корзины с
цветами, пишущая машинка и проч.), претендующие на статус метафоры.
Сюжетная линия выстраивается режиссером как бы спонтанно.
Художественная острота спектакля не вступает в конфликт ни с текстом пьесы, ни
с ее неявным, зашифрованным гротеском. Действие происходит в 50-е гг. XX в. Обитатели Гюллена (на
швейцарском диалекте слово означает «навоз»)
ждут приезда Клары Цеханассьян
(Ирина Мазуркевич). А точнее: ее денег для своих нужд. Они
надеются, что она доверит
родному городу растратить
несколько своих миллионов.
Ностальгические интонации по былым временам, проведённым ею в Гюллене,
теплая дружеская встреча и задушевный разговор
с бакалейщиком Иллом (Дмитрий Лебедев), с которым у Клары в юности был роман,
цветы, оркестр, хор – вот их козыри. Но случилось то, о чем никто не думал, не гадал, и кроме
Нострадамуса не ожидал.
Желание мести осталось жить в мечтах Клары, и вот она срывает стоп-кран,
останавливает поезд. Эффектно появившись
из центрального люка на фоне клубящегося
дыма аки демон возмездия Клара
стоит на месте недолго. Словно назло ремаркам драматурга, она демонстрирует чудо ловкости, движется по
сцене как акробатка, вопреки почтенному
возрасту. Клара не ждет новостей от Ада,
а хочет возмездия в этой жизни, в этом захолустном швейцарском городке Гюллене.
За ней движется свита -
седьмой муж (Владимир Миронов), дворецкий (Юрий Лазарев), громилы,
два слепца Коби и Лоби (Александр
Васильев и Юрий Орлов), предварительно выскочив из люка друг за другом. Сцена с
чемоданами (обыватели воображают, что сегодня
чемодан - такой же символ престижа как швейцарские часы), выброшенными
на помост словно игральные карты из колоды –
выше всяких похвал.
Паника на вокзале, связанная с хулиганским прибытием обладательницы миллиардов утихает моментально, как только в
ход пущены деньги. Дьявол придумал деньги, за которые можно Душу продать. Что и
произошло с Кларой, теперь она гений мести. И подвергает искушению всех, кого в
пути встретит. Мощный катализатор деньги
всегда при ней.
Клара Цаханассьян. Дай ему тысячу, Боби.
Горожане дружно
вторят: Тысячу...
Так писал Дюрренматт.
В спектакле Татьяны Казаковой
потрепанные граждане Гюллена
помалкивают. Ясное дело -
озвученная сумма ошеломила ,
божественный дар речи потерян.
Дворецкий непринужденным жестом вручает начальнику поезда хрустящую бумажку.
Начальник поезда (ошалело). Сударыня!..
Клара Цаханассьян. И три тысячи в фонд помощи вдовам
железнодорожников.
Горожане дружно
вторят: Три тысячи...
У Дюрренматта. На сцене снова помалкивают. Свойство мещанства – не иметь своих убеждений, и действовать
неэтично, следуя за тем «зеркалом
идей», которое завораживает шелестом
купюр. И пусть поезд сойдет с рельсов.
Татьяна Казакова выявляет
этот аллегорический мотив в пьесе знаменитого драматурга с ходу.
Начальник поезда (растерянно). Но у нас нет такого фонда,
сударыня.
Клара Цаханассьян. Нет -- так будет.
В исполнении Ирины Мазуркевич Клара упряма как избалованный
ребенок. И дайте ребенку то, что он
хочет.
Клара Цаханассьян. Сперва в Петеров сарай, потом в Конрадов лес. Хочу вместе с Альфредом посетить наши любимые
места. Багаж и гроб пусть отнесут в
"Золотой апостол". Мне было
семнадцать, а тебе еще не
было двадцати. Потом ты женился на Матильде Блюм-хард, на ее мелочной лавочке, а я вышла
замуж за Цаханассьяна,
за его миллиарды.
Он нашел меня в
гамбургском борделе. Этот старый золотой жук
запутался в моих рыжих волосах.
Женщины редко смотрят на мужчин с эстетической точки зрения.
А дальше действие развивается следующим образом. Илл и Клара
встречаются в Конрадовом лесу. Этот, с позволения сказать, «лес»,
условный, подвижный, спускающийся
сверху, словно четвертый день творения
действует во всем Мироздании,
завораживает. В поле зрения Клары
попадает серна.
Никаких серн у Дюрренматта нет. И вообще в леса серна
спускается зимой. С гор. Но придумано красиво. Козел-самец, отбившийся от
стада.
И л л. Клара!
Молодой человек, как правило, любит лишь себя и ценит лишь наслаждения, Илл
– тому яркий пример. Это открытие Клара сделала слишком рано. Романтический
флер и тонкие чувства: нежность, чуткость, доверчивость сошли на нет. Выше любви
оказалось другое чувство —
удовлетворенная месть. И притаилась под
маской возмездия. Что же касается рисунка роли Клары, здесь, между прочим, дает
о себе знать опыт быстрых и гибких смен контрастных психологических
настроений, приобретенный Ириной
Мазуркевич в замечательном спектакле «Средство Макропулос».
И л л. С тех пор как ты ушла, у меня не жизнь, а ад.
Дмитрий Лебедев – очень восприимчивый партнер.
Он легко откликается на импровизацию, открыто идет на гротеск, при этом ему не изменяет чувство меры. У него выразительная манера жестикуляции.
Клара Цаханассьян. Я теперь сама сущий ад.
Ее откровенность неприятна. Банальное осуществление желания и
эпатаж.
Клара
Цаханассьян. Жизнь позади длинная, но
я ничего не забыла. Ни Конрадова
леса, ни Петерова
сарая, ни кровати вдовы
Болл, ни твоего предательства. Мы уже старики, ты опустился, а меня
искромсали хирурги. И я хочу свести с
тобой счеты, ты сам выбрал свой
путь, а я свой не выбирала. Только что,
сидя в лесу, где прошла наша юность, ты
хотел вернуть прошлое. Ну вот, я его
возвращаю тебе, но требую правосудия -- правосудия в обмен на миллиард. Бог создал Душу, но где он был, когда свершилось
предательство? Пусть Илл узнает на себе, что это такое. В суде.
В дворецком граждане узнают
судью Хофера, тот напоминает им о
судебном процессе, состоявшемся в далекие
времена, когда Клара Вешер, как звали госпожу Цаханассьян до замужества,
ждала ребёнка от Илла. Однако тот привёл на суд двух лжесвидетелей, которые за
литр водки солгали, заявив, что вступали в интимную связь с Кларой, так что отцом ожидаемого Кларой
ребёнка может быть кто угодно. Клару выгнали из города, все гюлленцы улюлюкали
ей в след, а девочка, родившаяся у неё,
умерла через год после рождения на руках у чужих людей, в детском доме, в
который, согласно закону, её поместили.
В исполнении Юрия
Лазарева вошедший в раж бывший
судья резко отличается от героев второго комического плана форсированной
характерностью. У него другая органика. Он знает, как следует жить,
руководствуясь здравым смыслом. Дипломатично избегает, какой бы то ни было
моральной оценки происходящих событий. И не лицемерит. Излагает факты.
Бургомистр (встает
бледный, с достоинством). Госпожа
Цаханассьян! Мы пока еще живем в
Европе, и мы христиане. От
имени города Гюллена и во имя гуманизма
я отвергаю ваше предложение. Лучше быть нищим, чем палачом.
Бурные аплодисменты и на сцене и в зале. Бургомистр (Сергей Кузнецов) – человек, живущий по законам
двойной морали. Типичный советский интеллигент. Казалось бы, в его герое есть обаяние, мягкое неприятие откровенного, цинизма и бесчеловечности, именно потому он становится первой жертвой жестокого напора и расчета. Успокоить
совесть ему нетрудно … Все-таки Илл – метафизический предатель. И
нет ему пощады. Учитель (Борис Улитин) вовсе не идейный оппонент, а горький
пьяница, с его хмельными откровениями можно не считаться. Миссия пророка ему не
идет. Ни одного благоразумного человека он не убедил по причине отсутствия
таковых.
Клара Цаханассьян. Я подожду.
Сказано это было
проникновенно и вкрадчиво. С улыбкой. И в самом деле, Кларе торопиться некуда.
Впереди – очередная свадьба.
Из клетки Клары,
которая уже успела сменить седьмого мужа на восьмого (Виталий Кузьмин),
киноактёра, сбегает чёрный барс. Это
символично, так как в юности
Илла она звала «своим черным барсом». Все жители Гюллена
принимают меры предосторожности и разгуливают по городу с оружием. Атмосфера в городе
накаляется.
Илл чувствует себя загнанным в угол. Он идёт к полицейскому
(Александр Матвеев), к бургомистру, к пастору (Александр Корнеев) в надежде на
моральную поддержку и защиту, наивно полагая, что Клару Цаханассьян можно арестовать за подстрекательство к
убийству. Все трое не сочувствуют ему
вовсе.
Священник. Ад вы несете в себе. Вы старше меня и тешите себя надеждой, что знаете людей. А ведь
познать нам дано только самого себя. Если
много лет назад вы предали девушку из-за денег, не
надо думать, что сегодня люди предадут из-за
денег вас. Вы мерите
всех на свою мерку.
Что ж, это естественно. Причина, которая пробуждает
в нас страх, спрятана в нашем сердце, гнездится
в наших грехах; поймите это, и
тогда вы поборете то, что вас мучит;
найдете оружие, чтобы победить свой страх.
Отличная формулировка. И правдивая. Но сострадания нет.
Значит, в церкви Иллу делать нечего. Он мечется, как затравленный зверь.
Последний рывок воли
к жизни – он мчится на вокзал. Но и там не отгородиться от сюрпризов внешнего мира. Горожане обступили со всех сторон.
Предельная психологическая нагрузка обернулась параличем воли. Стало все
равно.
Полицейский. Видите? Ваш поезд ушел без вас, Илл.
Он циничен, когда дело касается других. Бессознательная
природа жестокости явилась во всей красе. И в желтых ботинках. Горожане
молча медленно расходятся,
посреди сцены стоит
совершенно подавленный Илл.
Илл (один). Я погиб.
Занавес.
Во втором действии
Илл и не старается изменить судьбу. Ведет себя как фаталист. Он не видит
выхода. Попытка к бегству не удалась. Чёрного барса наконец подстреливают. Это – знак судьбы.
В пьесе есть еще ряд
персонажей. Сын Илла (Евгений Такс),
дочь Илла (Татьяна Воротникова), жена Илла (Елена Милешникова).
Эти, казалось бы, родные люди – таковыми не являются. Институт семьи и брака изжил себя как
таковой. Духовно-психологической общности нет. Для супруги главное
– наряды, дети – вовсе не дети
Илла, отдельные люди, их интересы направлены на какие-то разовые радости. Рисковать
во имя идеи своим сомнительным благополучием им совершенно не интересно.
Именно персонажи третьего плана (горожане : Филипп Баяндин,
Елизавета Кузьмина, Геннадий Блинов, Артур Арутюнян, Ирина Григорьева, Галина
Гудова, Павел Исайкин, Николай Колосов, Галина Костина), расхаживающие в
ярко-желтых ботинках – наглядное воплощение тезиса Клары: все покупается, и все
продается.
Накануне неизбежной гибели
Илл встречается с Кларой в Лесу
вновь, она утверждает, что до сих пор
любит его, но эта любовь, как и она сама, стала злой. Превратилась в ненависть.
Она намерена отвезти его тело на берег
Средиземного моря, и поместить его в
мавзолей. И похороны юности таким образом, состоятся.
Актерский сюжет
Ирины Мазуркевич сплетается из
двух тем. Первая - скука, угасшее
желание взять реванш за исковерканную юность, движение по инерции; вторая – неприятие
милосердия.
Странное дело, в итоге
возникло ощущение того, что в
версии Татьяны Казаковой, не Клара, а Илл
- самый главный персонаж.
Казалось, он все
знает наперед, но не может остановить ход событий. И не хочет. Из человека,
предавшего себя, он, оказавшись в крайней точке отчаяния, неожиданно приблизился к Богу. И
это последнее отчаяние уже -
существенное продвижение вперед. От
тьмы к свету. Отчаяние, приближенное к истине.
Во всяком случае,
Дмитрий Лебедев вдруг
превратил своего героя из суетливого лавочника в человека
свободного, и даже гордого, надел
маску невозмутимости, чтобы
скрыть чувства, которые предпочитал не показывать.
Зоны молчания, в которых
невозможно обмануть ни иллюзией переживания, ни наигранным чувством -
диалог двоих, без разговоров, реплик, вне прямого контакта - тому подтверждение.
Однако бывшую возлюбленную несет по инерции.
Клара Цаханассьян. Гуманизм, господа, --
бизнес миллионеров. С моими же капиталами устраивают
мировой порядок. Мир сделал
из меня шлюху, теперь я превращу мир
бордель. Нет денег,
расплачивайтесь другим способом, если
хотите уцелеть. Честен тот, кто платит, а я плачу.Хотите достатка? Я дам вам
его в обмен на мертвеца.
Она устала от этих никчёмных людей, неспособных защитить
своего ближнего от страданий. Сентенция
по поводу честности звучит неубедительно. И наконец, развязка.
Бургомистр. Кто с чистой душой голосует за торжество справедливости, прошу поднять
руку.
Интонационный рисунок у
Сергея Кузнецова меняется,
сбивчивый ритм речи приглушает чеканность слов.
И оказывается в фокусе внимания
зрителей, дистанция между образом и залом сокращается, герой воспринимается как
человек предсказуемый, а его поступки и
слова находят рациональный отклик и понимание ситуации у зрителей.
Человек, мол, слаб. Все, кроме Илла,
поднимают руки. Апофеоз лицемерия и подлости человеческой свершился. Шикарно
смотрятся корзины с цветами и букеты в руках у горожан.
Выразительный финал: то ли от бесшумного предательского
выстрела, то ли от разрыва сердца, Илл
лежит, раскинув руки, и Клара,
словно опомнившись от Наваждения,
склоняется над телом убитого по
сути дела, ее бессмысленной Местью, впечатляет. Сцена прочитывается чуть ли не
как современная интерпретация темы
«оплакивания» - Пииты эпохи Возрождения.
Оксана Дубицкая
|
