Дмитрий Аверьянов —
художник многоплановый, он одинаково успешен и как создатель эпических картин («Мир Прави и Яви», 130 х
90, 2010, бумага, темпера, собственность автора), и как пейзажист («Осенний пейзаж», 30 х 50, 1993, холст, масло,
частная коллекция, Красноярск; «Лето в сибирской тайге», 60 х 80, 1992, холст, масло, частная коллекция, Красноярск).Границы жанров
часто пересекаются, создают сложную полижанровую структуру («Сирень и паруса», 120 х 100, 2015, холст, масло, частная коллекция, Шанхай).
Художник блестяще владеет композицией,
демонстрирует тонкое восприятие света и
цвета,
сказывается былое
увлечение пленэром, стремление передать
определенное состояние природы, не
акцентируя внимание на деталях.
Для
своих картин он не пишет этюды с натуры. Однако не теряет чувства
перспективы, ощущения глубины и стереоскопичности. Пространство трактовано условно, словно соткано из отдельных, закрытых миров
(«Мост времен», 60х80, 2013, холст,
масло, собственность автора). Колористическая
гамма здесь выстроена на лёгких, прозрачных
цветах и на линейных ритмах. Со
структурностью красок связана их прозрачность.
Акварель у Аверьянова искусство нюансов и недомолвок. Использование прозрачных красок,
различные вариации смешивания цветов как прием живописи маслом позволяет
художнику создать иллюзорный хроматический
мир. А утверждение,
что «реальный» мир иллюзорен, является не только эзотерическим
знанием, но может быть доказано и с помощью науки.
Концептуальные
натюрморты («Старый
чайник», 75 х50, бумага, акварель, 2009,
собственность автора) отчасти отражение быта, отчасти — символ определённой культуры («Натюрморт с бабочкой», 120
х 10 0 , холст, масло, 2003,
частная коллекция, Париж; «Натюрморт с ананасом», 120 х100 холст, масло, 2003, частная коллекция. Париж), т.е. не только стиля жизни, но и стоящих за ним структур времени и
пространства.
Сюжетные, казалось бы,
тривиальные мотивы воды («После шторма» 110 х 65, 2011, холст, масло, собственность автора) и гор («Горний мир и мир земной» 120 х100, 2012 , холст, масло, собственность
автора) можно интерпретировать скорее как проявление амбивалентности — здесь и
эстетика двусмысленная, и символика тоже. Условность
и готовность к метаморфозам
изображения определены и
отрефлексированы художником изначально. Горний
мир в философии обозначает Космос как
предвечный мир, содержащий в себе творческий замысел мира идеального. Гора
действует как связь между небом и
подземным миром. Ее вершина — это центр мироздания, точка соединения неба и
земли. Восходя на пик, путник приближается к высшей точке, встречается с трансцендентным миром, выходящим
за пределы мирского пространства, достигая тем самым своей вершины. «И
внял я неба содроганье, И горний ангелов полет, И гад морских подводный ход, И
дольней лозы прозябанье», — утверждал
А. С. Пушкин.
Вероятно, стремление воплотить «мифологическое время» воплотилось в фантазии «Год
Темной лошади» (80 х 90, бумага, темпера, 2012,
собственность автора). Тьма и черный цвет – не одно и то
же. Маги рассматривают Тьму как независимую субстанцию
абсолютного потенциала Вакуума (изначального нуля всех проекций), не несущую какой
– либо эстетически-религиозной нагрузки. Символика цвета противоречива
в своих толкованиях. Известно, что
черный конь ассоциируется с ночной тьмой, с мрачным подземным царством,
с пламенем вулканов, с глубинами земли и моря, с дном рек, с морскими приливами
и лунным светом, с ночными видениями и
кошмарами, с черной магией, злыми проклятиями. Появляется это предвестие
злого грядущего в период двенадцати дней
хаоса между старым и новым годом.
Между тем, как вороная или мертвенно-бледная масть
связывается с луной и водой и является воплощением дьявола или
проклятия, белая и крылатая (духовность)
символизирует самообладание. Всадник
у Аверьянова почти ребенок, конь неопределенной масти. Однако флюиды агрессии охваченных смутным беспокойством людей
расплескиваются по фону, легко прочитываются как Смерть, Война, Раздор, Ярость.
В
полихромных картинах черный цвет, как правило, воздействует, словно преграда хроматическим
цветам. Тот же прием использован художником и в другом эпосе.
«Мир
Прави и Яви», – знаковая картина художника. Явь, Навь и Правь – три грани мира в славянской метафизике. Явь – мир материальных форм,
которые человек видит и чувствует.
Мир Яви со всех сторон
окружён Навью. Навь – это то, что предшествует миру Яви, и то, что остаётся
после него как след прошедшего. Например, замечаемый мир возможностей, которые создают
саму способность понимать, делать неизвестное
известным. Иными словами, Навь – это мир неоткрытого самопознания.
Навь – это неосвоенный человеком и непредсказуемый мир, проявляется как мир сновидений, потусторонний мир, мир неотчётливых ощущений,
интуиции, предчувствий и воспоминаний. Правь – мир, стоящий над Явью
и Навью. Это связующая сила гармонии между мирами. Это мир Истины, мир, в который человек
стремится. Истина – эта оптика, через
которую человек смотрит на мир. Качество этой оптики определяет, что
станет истиной в данный момент. У одних оптика, через
которую воспринимается мир, более совершенна, у других менее. Кто-то видит
множество граней происходящего, кто-то минимум, со множеством искажений.Только Навь даёт возможность человеку выйти из бега
по кругу, увидеть новое в, казалось бы, хорошо знакомых и привычных вещах. Все вокруг, казалось бы,
случайное, временное, непостоянное, оказавшись в поле зрения
художника, приобретает необычный, торжественный смысл.
Художник, например, внимательно
наблюдает изменения света и цвета. Казалось бы, цвет моря – это отраженный свет и цвет неба.
Нет, не совсем. Активнее всего морская вода поглощает красные
и желтые лучи солнечного света – остаются синие и зеленые. Водоросли планктона
поглощают красный свет солнечных лучей – он
необходим для фотосинтеза. Морская вода приобретает из-за этого
зеленый оттенок. И чем больше в море фитопланктона, чем живее море, тем
больше зеленого оттенка в цвете морской
волны. Удивительный цвет моря. Глубокий, густо-синий. Если планктонных водорослей в воде
мало, она совершенно прозрачна, море кажется ультрамариновым. Когда бушует шторм,
ураганный ветер разрывает и смешивает вершины волн с воздухом, взбивает
их в серо-белую пену, вода становится мутной.
И Черное море не исключение. Впрочем,
после шторма вода у побережья
Сочи быстро обновляется течениями.
Блики солнца на поверхности моря, и пена волн – почти постоянно видны в
море. В
воображаемом море Аверьянова
вода прозрачная. И ни одной медузы.
Для каждого, кто сидит на берегу
этого придуманного моря и наблюдает, как волны бьются о камни, очевидно, что энергия может передаваться этими
волнами («Час моря» , 30 х 60, холст, масло, 2012, собственность автора).