Спектакль Максима Диденко на оригинальную музыку Ивана Кушнира
«ШИНЕЛЬ. БАЛЕТ» для пяти актеров и семи музыкантов по мотивам повести Н.В. Гоголя.
Композитор: Иван Кушнир Режиссер и автор либретто: Максим Диденко Хореографы: Владимир Варнава, Максим Диденко, при участии Марины Зиньковой Художник: Павел Семченко Художник по свету: Игорь Фомин Звукорежиссер: Алексей Родичев / Юрий Недашковский Артисты: С.Азеев, Е.Анисимов, И.Дель, Г.Самойлова, Н.Хамов.
Ансамбль: Глеб Резвых (Скрипка), Арсений Копнев (Скрипка), Людмила Полетаева (Альт), Фёдор Самарин (Виолончель), Семён Сердюков (Кларнет), Борис Леонтьев (Фагот).
Премьера состоялась 05 октября 2013 г. 
«Шинель. Балет» — спектакль-шок, спектакль – провокация. Но
слишком политизирован.
Если французскому
критику-литератору Эжену Вогюэ,
опубликовавшему в «Rftvue ties deux Mondes» (1885. № 1) статью о Достоевском в девятнадцатом столетии вздумалось обобщить: «Все мы вышли из гоголевской шинели», то в
соответствии с авторско-режиссерской
игровой конструкцией экстремиста Максима Диденко, мотивы повести, как и внешнее действие в ней
сведено к минимуму, причинно-следственные
связи ослаблены так, что ни о каких абстрактных «мы» наш «лучший в мире зритель» и, мечтать, не смеет. В третьем тысячелетии.
Симбиоз праздника и катастрофы - явный сюжетный прием у Гоголя не учтен. А жаль.
7.09.14 20.00. На сценическую
площадку «Скороход» вышли и прошлись «гоголем по зоне» экспериментального театра,
кроме Акакия Акакиевича еще несколько «сценических фантазий»: четверо гитлерюгендцев,
самозванцы: Гоголь с мерзкими усиками
над верхней губой и Пушкин с бакенбардами,
инфернальный Призрак. Персонажами второго плана стали Петрович (в
черном костюме) и Высокий чин (в красном
трико).
В отличие от балетмейстера - постановщика – Н.
Калининой (Санкт-Петербург), балетмейстер представила в 67-й
театральном сезоне в Омске «Шинель,
балет - фантазию», постановку весьма оригинальную (в ней
необычными для классического балета хореографическими средствами достигался конфликт
человека с миром, раскрывалась глубокая психологическая драма), Максима Диденко, видимо, занимают больше анекдотические мотивы и комические
эффекты.
Структура спектакля напоминает
структуру экранного произведения. Это актуально, если учесть, что спектакль адресован зрителям с «клиповым мышлением», к «людям
экрана», которые во время разговора постоянно хотят сменить тему и двигаться
дальше, с тем, к тем
зрителям, которые с ранних лет имеют
дело с машинами и при этом не читают книг. «Клоуны» Пушкин и Гоголь печалились
недаром на фоне кирпичей вместо задника.
Вообще музыка, а
вовсе не хореография (по сути, танцевальные этюды) – определяющая составляющая этого спектакля. Игры
со светом не впечатлили, свет падал, скользил по головам актеров, попадая на лица актеров под слишком высоким углом.
Художественное слово обозначилось двумя диалогами. Разговор Акакия Акакиевича с
Петровичем и разговор Акакия Акакиевича с Генералом - других диалогов в повести просто
нет, и знает об этом каждый школьник.
Первый диалог убедительно доказал, что диалога между малооплачиваемыми,
но грамотными чиновниками и спесивыми ремесленниками нет и быть не может.
Прозрачные политические намеки выстаивают свой "сюжет", минуя житейский смысл. Каждая мизансцена
становится своеобразной смысловой «единицей» спектакля.
Пушкин и Гоголь - коверные, чье амплуа развлекать публику в паузах между
номерами цирковой программы или сопровождать отдельные номера программы
шутками, комическими выходками. Иногда скабрезными.
Акцентуирован политический дискурс, то есть речь,
«погружённая в жизнь», как в перформансе,
объектом насмешки становится абсурд так называемой иерархии на всех ее социальных уровнях.
Акакий Акакиевич, «не
делающий зла», «неплохой» в исполнении Галы
Самойловой, не только воплотил образ оплёванной бюрократией интеллигенции, он был предоставлен заботам
Провидения, не ведая гармонии, и о Шинели размечтался не от пошлой житейской надобности, а свыше дарованной Миссии. Именно поэтому вместо
Шинели эффектно (то ли не без участия Петровича, то ли просто так) возникло скомканное (поруганное?),
белое подвенечное платье (традиционно белый цвет
символизирует непорочность, свет, высоту помыслов будущей хранительницы очага)
со шлейфом. Модель (не то чтобы « Ампир», но вроде) цинично примерялась и в конце концом была брутально похищена представителями сильного
пола.
Ор Высокого чина усиливается микрофоном и состоит почти из
трех фраз: «Как вы смеете? Знаете ли вы, с кем говорите? Понимаете ли, кто
стоит перед вами?» Вопль был растиражирован в гулком пространстве. Для
убедительности.
И вот, дождавшись агонии
всех без исключения участников шоу, бежит Смерть естественным аллюром, который встречается у горских верховых лошадей в Крыму.
Спектакль заканчивается, артисты "воскресают" и выходят на поклон под бурные аплодисменты восторженных зрителей.
А финал?
И Петербург остался без Акакия Акакиевича, как будто бы в
нем его никогда и не было. Исчезло и скрылось существо никем не защищенное,
никому не дорогое, ни для кого не интересное, даже не обратившее на себя
внимания и естествонаблюдателя, не пропускающего посадить на булавку
обыкновенную муху и рассмотреть ее в микроскоп, - существо, переносившее
покорно канцелярские насмешки и без всякого чрезвычайного дела сошедшее в
могилу, но для которого все же таки, хотя бы перед самым концом жизни, мелькнул
светлый гость в виде шинели, ожививший на миг бедную жизнь, и на которое так же
потом нестерпимо обрушилось несчастье, как обрушивалось на царей и повелителей
мира…
Пусть себе останется внутренней радостью просвещенного
зрителя.
Оксана Дубицкая
| 
